Джонатан Риз Майерс, Мэттью Гуд, Скарлетт Йоханссон
В практике психолога встречаются вопросы, которые проникают глубже любой диагностической методики. Один из них — как понять, что перед тобой человек, для которого твоя душа является не живой, трепещущей вселенной, а лишь предметом обстановки? Не монстр из кино, а тот, кто лишен ключевого свойства человечности — способности откликаться на чужую боль. Способность, которую мы называем эмпатией.
Эмпатия — это не сочувствие и не жалость. Это куда более глубокий процесс — возможность на время перестать быть собой, чтобы почувствовать, каково другому. Это внутреннее движение навстречу, безмолвный вопрос «как ты?», заданный всей душой. Когда этого механизма нет, человек становится психологическим «иностранцем», говорящим на неизвестном языке. И его визитной карточкой является не какая-то одна черта, а особая, тотальная атмосфера взаимодействия.
Есть один верный способ его вычислить. Он прост, но требует не внешнего наблюдения, а внутренней чуткости. Способ этот — наблюдение за последствиями вашей уязвимости.
Что происходит, когда вы рядом с этим человеком становитесь слабым, растерянным, подавленным? Когда делитесь не успехом, а болью? Не уверенностью, а сомнением?
Эмпатичный отклик — это когда ваш внутренний мир встречают с тишиной и вниманием. Возможно, без советов, но с попыткой понять и разделить тяжесть момента. Взгляд смягчается, тон голоса меняется, возникает пространство, где ваша боль может просто быть, не нуждаясь в оправданиях.
Человек, лишенный эмпатии, создает иной, уникальный по своей разрушительности эффект. Ваша искренность не находит отклика. Она сталкивается не со стеной — стена хоть что-то означает. Она сталкивается с безвоздушным пространством.
Ваше признание может быть метко переведено в шутку, обесценено сравнением с «настоящими» проблемами, обращено против вас же («я же тебя предупреждал», «а чего ты хотел?») или просто проигнорировано, как будто его не было. Разговор резко и бесцеремонно переключается на нейтральную или удобную для него тему. Вы остаетесь со своей болью наедине, но теперь к ней примешивается странное чувство стыда, как будто вы совершили какую-то ошибку, показав что-то неприличное.
Это и есть ключевой маркер. После разговора с таким человеком вам не становится легче. Вам становится тяжелее, одиноко и как-то неловко. Вы чувствуете себя опустошенным, обокраденным в самом тонком и важном — в праве на свои чувства. Вы будто аплодировали в зале, где нет звука. Ваше искреннее движение навстречу повисло в пустоте, и эта пустота начинает разъедать вас изнутри.
Это происходит потому, что для такого человека ваши переживания — не реальность, а досадная помеха. Они нарушают его комфортную картину мира, где все должно быть просто, понятно и вращаться вокруг его фигуры. Ваша боль не находит в нем резонанса, так как в его внутреннем устройстве просто нет струн, способных отозваться на это (читайте также: 10 причин выйти замуж за своего лучшего друга).
Философски это можно описать как отсутствие Диалога. Диалог, по Буберу, — это встреча «Я и Ты», где другой признается в своей целостности и самоценности. В случае с безэмоциональные человеком, встреча всегда остается на уровне «Я и Оно». Вы — объект, функция, источник ресурса или развлечения. Ваш внутренний мир не имеет самостоятельной ценности и признается лишь в той степени, в которой полезен или приятен.
Именно поэтому не работают уговоры, объяснения и попытки достучаться. Нельзя объяснить слепому, как выглядит закат. Он не поймет, о чем вы, в его системе координат просто нет таких понятий.
Ричард Гир, Летиция Каста
Что же делать, распознав такой тип отношений? Прежде всего — поверить себе. Если вам после общения хронически плохо, одиноко и стыдно — это не вы «слишком чувствительный». Это верный диагностический признак того, что ваша эмоциональная реальность отрицается.
Защитить себя — не значит объявить войну. Это значит осознать, что этот источник никогда не даст вам воды. И перестать приходить к нему с жаждой. Сохранять вежственную дистанцию, перестать инвестировать в него надежды на понимание и искать эмоциональную поддержку там, где она возможна — в других отношениях, в терапии, в себе.
Признать, что некоторые двери закрыты не потому, что вы не можете найти ключ, а потому, что за ними просто нет комнаты. И это — не ваша вина, а его экзистенциальная особенность. Ваша же задача — не столько вычислить другого, сколько сохранить в себе ту самую способность, которой лишен он: способность к любви, тоске, жалости и глубокому, настоящему контакту.